Группа, в которую входил Власов, двинулась влево.
А утром Константин Николаевич и его товарищи
встретили партизанский отряд.
Сержант К. Н. Власов
Этот рассказ мне удалось подтвердить документами.
В Рославле бывший узник тюрьмы — Степан 
Леонович Захаренков, который был арестован фашистами за
помощь нашим десантникам, заброшенным в тыл врага,
рассказал:
— 16 сентября 1943 года в Рославльскую тюрьму
привезли красноармейцев, взятых в плен на разных
участках фронта. Многие были ранены. Всех поместили
в камеру № 12, а на другой день вывезли в Бобруйск.
— Значит, уничтожили не всех?
— Да, не всех. Тех, кто был моложе сорока лет, вывезли
или угнали в Бобруйск. Даровая рабочая сила им
была нужна. Мне с семнадцатилетним сыном, сидевшим
вместе со мной, удалось бежать через подкоп, сделанный
товарищами. Остальных фашисты загнали в сарай,
закрыли и заживо сожгли. Тех, кто пытался вырваться,
расстреляли. Ни один из восьмисот несчастных не
спасся. 
В Рославле я нашел и одного из узников Бобруйского
лагеря — Валентина Ивановича Чечина. В тринадцать
лет за помощь советским разведчикам его посадили в
тюрьму. Но Валентин на всех допросах молчал. Он не
выдал никого, не сказал и того, что прятал дома миномет
и помогал переправить его партизанам. Мальчика
отправили в Бобруйский лагерь.
— Власова я не помню,— говорит Валентин Иванович,—
по случай побега» из вагона, о котором вы рассказываете,
как две капли воды походит па побег, в котором
участвовал я сам. Мы тоже всем вагоном сбежали
и ушли в партизанский отряд. Это было глубокой осенью
1943 года.
Об этом может - рассказать подробнее Тимофей 
Данченков.
Тимофей Никитич вспомнил, что среди партизан был
бежавший из лагеря боец, которого звали Костей-сибиряком,
фамилию его Данченков не помнил.
Вскоре пришло письмо из Славянска от Виктора Борисовича
Бражникова. Он был командиром медсанбата
149-й стрелковой дивизии и во время тяжелых боев вместе
с ранеными попал в плен к немцам.
В плену советский офицер держался подчеркнуто независимо,
а его интеллигентность, безукоризненное знание
немецкого языка создали ему в какой-то степени привилегированное
положение. Им доктор не замедлил воспользоваться.
Он лечил наших солдат и помогал им
бежать из плена. И когда его вместе с группой военнопленных
отправили из Бобруйского лагеря, он предложил
бежать.
— Все в вагоне с этим предложением согласились,—
рассказывает Виктор Борисович.— Было решено сделать
ножом отверстие в двери, которая снаружи была заперта.
И вот по очереди стали его вырезать. Решили не прорезать
доски до конца, оставить тонкий слой, чтобы потом
можно было вышибить их одним ударом без большого
шума. И ночью устроили побег.
Так появилось еще одно свидетельство. Но никто не
помнил, был ли среди бежавших сержант Власов. И вот,
наконец, письмо Василия Васильевича Мусорина, бывшего
начальника штаба партизанского отряда, в котором
сражался Константин Николаевич: «Власов пришел
в партизанский отряд в составе группы военнопленных
после побега из поезда. Он имел при себе партбилет.
Я видел этот партбилет. Его принял от Власова комиссар
отряда Н. Н. Дягилев и передал в подпольный райком
КПСС».
Из партийного архива Института истории при Центральном
Комитете Коммунистической партии Белоруссии
сообщили:
«Власов Константин Николаевич, 1911 года рождения,
военное звание сержант, служил рядовым партизаном
в отдельно действующем отряде «Мститель» Минской
области с 5 ноября 1943 года по 5 июня 1944 года.
В партизаны прибыл из Бобруйского лагеря военнопленных,
совершил побег во время транспортировки пленных
по железной дороге».
Мне невольно вспомнилось хранящееся в партийном
архиве Новосибирского обкома КПСС заявление Власова
с просьбой принять его в члены
партии. Оно было подано в декабре 1941 года, в тяжелое
для Советского Союза время, когда враг стоял у стен
Москвы. Власов писал: «В дни, когда наша страна, весь
наш советский народ встал грудью на защиту великих
завоеваний Октября от нашествия озверелой гитлеровской
шайки, прошу принять меня в члены ВКП(б).
В свою очередь беру на себя обязательство работать на
производстве столько, сколько потребует фронт. И если
партия, правительство удостоят меня чести быть в передовых
рядах на фронте, то клянусь, что имя члена партии
оправдаю».
Свою клятву Власов Константин Николаевич сдержал.
Встреча с Власовым позволила узнать много нового.
От него мы впервые услышали подробности подвига Николая
Ивановича Голенкина, ценой жизни вырвавшего
у врага передышку для товарищей.