Казанник, вернувшись в свое время из неудачного вояжа в Москву, был уже обласкан губернатором и взят на должность его заместителя по делам конфессий, национальностей, общественных организаций и партий — ждет напряженно продолжения непривычных для него черствых слов губернатора.

Что речь идет о Свято-Никольском казачьем соборе — знает, но не догадывается, в чем он тут провинился.
— На каких конкретно условиях между епархией и филармонией оговорено использование здания?
— Во всех наших документах, — Алексей Иванович всё еще не понимает, чем вызвано недовольство губернатора, — оговорено, что порядок проведения органных концертов должен согласовываться с владыкой Феодосией. Если это приходится на большой православный праздник — никаких концертов быть не может.

 

Губернатор иронично усмехнулся:
— Там сегодня казаки такой «концерт» устроили!.. Казанник насторожился: что там отмочили казаки? На
его недоуменный взгляд губернатор всё тем же сухим, недовольным голосом:
— Настоящее безобразие учинили! Силой захватили собор. И сегодня в нем не будет концерта. А к нам приехал замечательный всемирно известный органист. — Строгим, непререкаемым голосом Казаннику:
— Надо, чтоб обязательно концерт состоялся. Алексей Иванович расслабился, сквозь пегость бороды улыбочка пробилась:
— И только-то... Леонид Константинович, пусть с казаками переговорит Нина Михайловна Генова. Всего и дел...

 

Губернатор не дал договорить:
— Нину Михайловну казаки выставили из собора. Не стали с ней и разговаривать.
— Тогда пусть побеседует владыка Феодосии.
— Он уже пытался. Его в помещение не пустили. Побеседовал через закрытую дверь — и всё. Поэтому лично вы решайте эту проблему.
Алексей Иванович не мог представить себе, чтобы казаки так обошлись с владыкой. Скорее всего, информация у губернатора не во всем соответствует действительности. Но если всё именно так... Как же он разберется с казаками?

.. .На двери собора тетрадный листок с надписью: «СЕГОДНЯ КАЗАКИ ПРИНИМАЮТ ПРИСЯГУ. НИКАКИХ КОНЦЕРТОВ НЕ БУДЕТ».

Постучал в дверь.
Чуть приоткрыв ее изнутри, высунулся походный атаман Тупиков (как после выяснил Алексей Иванович, он и возглавил захват собора). Увидев Казанника, приоткрыл шире дверь:
— Заходите...
Алексей Иванович начал с жесткой позиции:
— Давайте, господа казаки, прекратим безобразничать. Билеты проданы, распространены. Мы попадем в неприятнейшую ситуацию...
Казаки молчат. Лица хмуро-сердитые. Видно, что ни в какие переговоры вступать не желают.

 

Алексей Иванович круто изменил подход к ним, вспомнив библейское «Последний да будет первым, униженный да возвысится...» Присел на стул, стал беседовать с мужчинами в казачьей форме, вообразив себя няней, их — детьми в садике. Окружили его казаки, слушают. ..

Один из них говорит:
— Здесь, Алексей Иванович, после этих «забугорных» козлопений даже свечи гаснут... не зажигаются.
Алексей Иванович согласно ему:
— Да! Да! Конечно, это всегда так бывает, когда оскверняется храм Божий.
Зашумели казаки: дескать, понимаете, а допускаете попустительство, такое кощунство, надругательство...
— Я с вами полностью согласен, — старается говорить в тон с казаками Алексей Иванович. — Вы — православные. Понимаю, что болеете за свои святыни, хотели бы, чтобы здесь каждый день службы были. Я — ваш сторонник.

 

Казаки ему: надо более энергично принимать меры по передаче собора верующим.
— Согласен, — и на это им Алексей Иванович. Казачий атаман ему:
— Выйдите за дверь, мы посоветуемся.
Послушно вышел. Минут через десять позвали.

«Мы приняли решение: сегодня пусть концерт состоится. А вы ускорьте передачу собора. И передать его надо не Омско-Тарской епархии, а Второму войсковому отделу Сибирского казачьего Войска. Мы будем нанимать своего священника».
С этим Алексей Иванович не согласился, пояснил, что кесарю кесарево, Богу Богово. Никто не имеет права нанимать священника. Им может распоряжаться только архиепископ.

Инцидент был исчерпан. Временно.
Губернатор понимал, что половинчатость, нерешительность в любых действиях, особенно в вопросе возврата Церкви того немногого, что сохранилось от ее собственности, лишь придаст уверенности в своих силах, увеличит сопротивление той части общества, что пропитана до мозга костей атеизмом. 
Знал, что есть еще немало воинствующих безбожников, которые оставались руководителями предприятий, заседали в горсовете; последние не захотели доже назвать свой орган Городской Думой, несмотря на то, что именно в Думу избрал их народ — не посчитались с его волей. Были истые атеисты и в Законодательном собрании. Знал губернатор каждого в лицо. Они, всё еще надеясь на скорый свой возврат к безраздельной власти, и не скрывались. Хотя, к слову сказать, некоторые их них обзавелись частной собственностью, непомерно разбогатели, пользуясь благоприятными для этого обстоятельствами, что впору самих было кулачить, как кулачили их сотоварищи по партии крестьян, бывших в десятки раз беднее этих нуворишей.

 

Владыка Феодосии при крещении внука Леонида Константиновича посетовал как бы между прочим, что—де противники православия говорят народу: зачем вам церкви?! Конкретно вот госпожа... товарищ ли Никитина заявляет: «Я ни копейки не дам на поповские дворцы!» Это она, должно быть, о строительстве Ачаирского монастыря. Ну и в намек на поднятый вопрос о передаче епархии Свято-Никольского казачьего собора. А ведь служит каждый храм ради высокой идеи, ради самих людей.

Но немало было их, придавленных жизнью людей с изможденными старческими лицами, всё еще собирающихся под красные знамена. «Да, — говорили они, — мы прожили трудную жизнь. Хватили всякого лиха: и холода, и голода... Но мы построили школы, больницы, заводы, фабрики...»

Забыли эти люди или не знали, потому как не участвовали в этих стройках, что еще в начале пятидесятых годов двадцатого столетия многие кварталы города были обнесены высокими дощатыми заборами с колючей проволокой поверху и сторожевыми вышками по углам, что по улицам города утром и вечером проходили бесчисленные колонны изнуренных людей под конвоем — политические заключенные, большинство из которых получило срок за подобранный в поле колосок, ими же выращенный, за нечаянно сорвавшееся слово правды о жестоком гнете; что гордость химии — нефтеперерабатывающий завод в Омске — построен руками несчастных русских солдат, попавших из немецких концлагерей в наши. Были там и «изменники» Родины — власовцы...

Какое изуверство — обвинить простого русского воина в измене, предательстве, беспрекословно выполнившего — согласно присяге — приказ командира и угодившего по воле этого, чаще всего, неразумного, случалось, что и предательского приказа во вражеский плен! Тысячи рядовых «власовцев», так называемых двадцатипятилетников (осужденных за «предательство») построили «гордость нефтехимии» вместе с другими зеками — и школы, и больницы, и заводы, и фабрики, и многое другое.
Немалое число этих строителей так и погибло в заключении. .. Кости мучеников под Поклонным крестом на берегу Иртыша не восстанут из земли, не скажут слово в свою защиту палачам своим и оплевывателям...

 

А церкви строились на добровольные пожертвования прихожан, их же руками. Строились с любовью, прилежанием, с молитвой на устах. Потому, может, на месте порушенных храмов до сих пор одни почти пустыри, во всяком случае, за долгие годы не смогли люди возвести на их местостоянии что-либо даже отдаленно сравнимое, достойное порушенному. Не пускала намоленная земля бесовских строений.

Губернатор издал постановление (приводится ниже с небольшими сокращениями).
«Постановление от 02.11.93 № 425 — П § 8. г. Омск

Рассмотрев предложения комитета по Управлению имуществом области и комитета по делам национальностей, религии и общественных объединений, в соответствии с Законом РСФСР «О собственности в РСФСР» и Законом Российской Федерации «О краевом, областном Совете народных депутатов, областной администрации», постановляю:

Передать в пользование Омско-Тарской епархии Русской Православной Церкви Свято-Никольский казачий собор в г. Омске — памятник культуры общероссийского значения.
Оставить в пользовании Омско-Тарской епархии Русской Православной церкви Спасский собор в г. Таре — памятник культуры общероссийского значения.

Просить Совет Министров — Правительство Российской Федерации, государственный Комитет по управлению имуществом осуществить передачу в собственность Омско-Тарской епархии Русской Православной церкви Свято-Никольского казачьего собора в г. Омске и Спасского собора в г. Таре — памятников культуры общероссийского значения.

Считать собственностью конфессий области построенные ими или приобретенные за счет верующих здания, в том числе:
а) Омско-Тарской епархии Русской Православной церкви:
церковь в п. Береговой г. Омска;
часовня на Северо-восточном кладбище г. Омска;
часовня на Ново-Южном кладбище г. Омска;
Никольская церковь в с. Болынекулачье Омского р-на;
Свято-Георгиевская церковь в д. Золотая Нива Оконешниковского района;
Свято-Покровская церковь в р.п. Марьяновка; 
Никольская церковь в г. Исилькуле.

б) Мухтасибата Западной Сибири:
мечеть в г. Исилькуле;
мечеть в р.п. Нововаршавка;
мечеть в с. Южное Павлоградского района; 
мечеть в д. Байбы Тевризского района

в) Омской церкви Евангельских христиан-баптистов:
— молитвенный дом по ул. 12-я Марьяновская, 83.

г) Общины традиционного иудаизма и Нешама:
— синагога по ул. Красных Зорь, 51.

Принять к сведению, что здания церквей в г. Называевске, р.п. Оконешниково, с. Новотроицкое Омского района, р.п. Черлак и Вознесенской церкви в г. Таре уже переданы районными Советами народных депутатов в собственность религиозных организаций.
Глава администрации (Полежаев)».