Валентин Третьяков пришел на работу в облисполком с должности второго секретаря горкома партии, проработав до этого полтора года секретарем облпрофа. Пути их с Полежаевым, как упоминалось, крепко и надолго переплелись. Третьяков стал его первым помощником не только по должности, но и по сути...
Оба были одного мнения: вертикаль власти в России разрушена сознательно. Правда, у одного были сомнения, что сделано это исключительно со злым умыслом... а может, и просто от недопонимания вредоносных последствий таких действий.

Другой — Леонид Полежаев — любитель и знаток истории, проводил параллели... и находил довольно часто удивительные совпадения в деяниях прошлого с происходящим в наши дни.

«И в этом нет ничего удивительного или случайного, — говорил он, приводя в подтверждение своих слов свидетельство библейского пророка Экклезиаста, за много веков до рождения Христа сказавшего, написавшего ли:

«Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя. Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, возвращаются, чтобы течь оттуда... Что было, то и будет, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот это новое». Но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прошлом; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после...»

С пророками не поспоришь... Хотя история помнит многое: и расцвет государств, и закат их; и власть диктаторов, и правление демократии.

Леонид Константинович не был ни ярым монархистом, ни безусловным приверженцем демократии. В пользу и в осуждение в чистом виде того и другого приводил примеры.
— Вот что писал по этому поводу один русский литератор каких-то сто лет назад, — говорил он и цитировал: «В то время как укреплялась монархическая Россия, хирела ранее процветающая Польша, придя к демократическому методу правления» — литератор не утверждал, что в России всё под монархическим правлением обстоит благополучно.

Напротив, считал, что вся мерзость в России не может быть священной и неприкосновенной. И горел желанием «...очистить от всякой скверны Российское общество, освятить Россию...», однако считал, что само общество не в состоянии этого сделать единолично. Оно способно на это, лишь сосредоточившись на монархии, самодержавии.

Рассуждал далее несколько, правда, витиевато:

«Все события нашего отечества... клонятся к тому, чтобы собрать могущество в руки одного, дабы один был в силах... — всех разбудивши, вооружить каждого из нас тем высшим взглядом на самого себя, без которого невозможно человеку разобрать, осудить самого себя и воздвигнуть в себе ту же брань всему невежественному и темному, которую воздвигнул царь в своем государстве; чтобы потом, когда загорится уже каждый этою святою бранью и всё придет в сознание сил своих, мог бы... укрепить, как одну душу, весь народ свой к тому верховному свету, к которому просится Россия...»

Не будучи, как уже говорилось, ярым монархистом, Леонид Константинович не отрицал и такого пути для России. Он был во многом согласен с другим литератором, который писал тоже около ста лет назад будто о днях сегодняшних: «Правительство бесконечно затягивает решение всех жизненно важных вопросов под предлогом, что они недостаточно «выяснены». Ради их выяснения нагромождаются комиссии, комитеты, совещания, советы... собираются мнения печати, и когда всего этого оказывается мало, то пустейший из вопросов передается на законодательное рассмотрение сначала «высокой» нижней палаты, затем «высокой» верхней... И все-таки решение получается бледное, возбуждающее всеобщую неудовлетворенность.

Не ПОНИМАНИЙ вам недостает, господа, а ХАРАКТЕРА.

В убийственной степени вам недостает ВОЛИ. Вот что хочется сказать современному... поколению того класса, который правит Россией. Это поколение попало, как метафизик из басни, в яму, и вместо того, чтобы вылезать оттуда, государственные люди рассуждают, рассуждают, рассуждают без конца».

— Ни убавить, ни прибавить — один к одному о дне сегодняшнем. А ведь писалось это в начале двадцатого века, в царствование последнего русского царя, с его попыткой «думского правления». К чему эта попытка привела— известно. «Нет ничего нового под солнцем», — сказал древний пророк: всё-де повторяется. Воистину с пророками не поспоришь. Но и не дай Бог, чтобы всё повторилось, — заканчивая сегодняшнюю затянувшуюся беседу, говорит губернатор. — И добавляет в заключение, с горькой усмешкой: — Мой старый знакомец Попов — это бредовое порождение коммунистической диктатуры (считай, той же монархии).

Местное самоуправление — во всяком случае, современное — это недоношенное дитя нашей демократии которое еще долго придется и менять, и ругать обществу, прежде того как оно станет действительно возможностью самого народа быть причастным к управлению многообразными вопросами организации жизни села, поселка, города».