И очнулся от своих воспоминаний, когда сидевший с ним в машине Виктор Яковлевич Белевкин спросил громко:
— Вы что-то сказали? — До этого он, Белевкин, под монотонное гудение мотора таким же монотонным голосом излагал составленный им план реформирования сельского хозяйства, всё время ожидая услышать какой-либо отзыв губернатора, пусть не согласный с ним, но все равно это бы значило, что тот слушает его.

Губернатор, повернувшись лицом к своему «вице», ведущему блок вопросов по сельскому хозяйству, именуемому по старинке начальником Управления сельского хозяйства области, улыбнулся своей мягкой улыбкой:
— Нет, ничего, — сказал, — слушаю со вниманием.
И опять — лицо в окно кабины, под тугую струю встречного сухого, не освежающего воздуха, будто дующего из-под горящих углей кузнечного горна.

Виктор Яковлевич вновь видит лишь затылок губернатора и немного искосины его смуглой щеки. Белевкин морщится недовольно, потому что теперь ему почти окончательно ясно: губернатор не слушает его. Хотя как бы в такт его речи покачивает головой и плечами; однако это покачивание, скорее, синхронно покачиванию бегущей по гладкому шоссе машины.

Виктора Яковлевича Белевкина Полежаев приметил где-то лет десять назад как человека неординарного, почти на все со своим взглядом, творческим, иногда удачным, иногда нет подходом к делу. Таких людей он ценил. С ними было трудней работать, чем с теми, кто заглядывает тебе в рот, но интереснее: от них можно было что-то взять, они не подведут в трудную минуту.

При первой встрече они крупно поспорили. Леонид Константинович только что вернулся из Казахстана, где руководил крупномасштабным даже по всесоюзным меркам производством: строил канал Иртыш-Караганда. Имя начальника строительства гремело по всей стране, было почти легендарным среди казахского народа.

Так сложились обстоятельства, что, вернувшись на Родину, в Омск, Леонид Константинович стал работать начальником облводхоза — в той же должности, с какой начинал после окончания омского ВУЗа в Павлодаре.

И всё же величина — в сравнении с каким-то директоришкой совхоза, который даже с виду был неказист! 
О таких говорят: «Не удался — ни головой, ни телом». Телом, действительно, был тщедушен. А вот — голова! О таких еще говорят: «Мал, да удал!» — Последнее больше нравилось губернатору и больше подходило Белевкину, который в то время работал директором совхоза «Коммунист» в поселке Соляное.

Новый начальник омского облводхоза намерен был построить для работников своего ведомства санаторий. И искал для него подходящее место. Нашел его близ Соляного на берегу Иртыша. Оказалось, что это была «вотчина» совхоза «Коммунист», где директорствовал Белевкин. И тот уперся: не дам, не намерен разбазаривать совхозную землю. Своим ершистым, упрямым норовом Белевкин не отвратил от себя губернатора, напротив, заинтересовал.

Спустя какое-то время с подачи Полежаева Виктор Яковлевич прошел (был избран) в Законодательное Собрание области. Став членом Законодательного Собрания, он тотчас примкнул к коммунистической оппозиции команде губернатора, став ее ярым противником, особенно по вопросам, касающимся сельского хозяйства, нахраписто, привередливо (как он считал, справедливо) старался вырвать побольше бюджетных средств для села — ничуть не веря утверждению губернатора, что «халявные» деньги расхолаживают сельские коллективы, портят людей.

И был немало удивлен, когда ему, скандальному оппозиционеру, губернатор предложил возглавить Управление сельским хозяйством области, на что настырный законотворец согласился сразу. Но, как сам позже признавался, «продолжал «вредничать», перечить губернатору». Потому что кругозор, его замашки всё еще оставались директорскими. 

Губернатор не обижался на него. Даже прислушивался, когда улавливал в его возражениях дельную мысль, если же тот нес вздор, то терпеливо выслушивал. Трудно было недавнему директору совхоза вписаться в команду Главы Администрации субъекта Федерации, дорасти до ее уровня. Со временем понял, что судьба уготовила ему работать с человеком мудрым, руководителем Божьей милостью. Как-то услышал от человека из ближайшего окружения губернатора, почему Полежаев расстался с предшественником Белевкина — Барановым.

На одном из аппаратных Леонид Константинович обратился к предшественнику Виктора Яковлевича начальнику Облсельхозуправления Баранову Геннадию Васильевичу: «Геннадий Васильевич, что делать с сельским хозяйством?»
Баранов отвечает: «Я думаю, что надо списать долги, дать большие кредиты, обеспечить горюче-смазочными материалами, удобрениями, химическими средствами защиты растений. И дело пойдет».

Леонид Константинович помолчал и говорит: «Наверное, мы этого не потянем. Трудно это. Может быть, сбросить нам с себя все это сельское хозяйство? Поддержать только инфраструктуру: школу, больницу, дороги сохранить, коммунальное хозяйство... А люди, крестьяне, сами найдут способы устроить свою жизнь, сумеют перебиться, как говорят, из кулька в рогожку... Как вы думаете?»

«О-о-о! Леонид Константинович, это правильно! Давайте поддержим только инфраструктуру. И больше — ничего... А остальное, верно, самоопределится».
Губернатор подумал, шевеля бровями, и говорит: «Нет. Дело так не пойдет, — еще подумал, обводя изучающим взглядом своих соратников, улыбнулся чуть иронично. 

Когда в 1861 году освобождали крестьян от крепостной зависимости, приезжал из уезда в деревню писарь, зачитывал царский манифест. Зачитав, говорил: «Ну, мужики, вы теперь свободны. Вопросы есть?» — «Да есть. Как жить-то теперь будем?» Писарь отвечал: «Как знаете...» — С тем и отъезжал. 

Остановил губернатор недовольно-вопросительный взгляд на начальнике сельхозуправления. 
— Может, и нам дать крестьянам землю, свободу и будет ничего. Пусть мужики живут как знают.  Нам надо найти особое решение, которое не было бы таким, как в тридцатые годы... семидесятые... даже девяностые».

Тут окончательно убедился бывший директор совхоза, что не терпит губернатор работников типа «Чего изволите. ..», что и упрямство ради упрямства—не лучший образ поведения рядом с этим человеком: надо уметь глубоко мыслить, здраво рассуждать, отдаваться делу полностью. Работать творчески, не с кондачка решать насущные вопросы.