Окишев Виктор Иванович родился 10 апреля 1919 года в Омске. Работал слесарем на заводе «Коминтерн».
С июня 1941 года участвовал в Великой Отечественной войне. Был рядовым 208-го партизанского полка имени Сталина, автополка и 16-го железнодорожного полка.
Награжден орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды, медалью «Партизану Отечественной войны» I степени и другими.
После войны работал слесарем, токарем на авторемзаводе M 2 автореммастерских Облпотребсоюза. С 1979 года пенсионер.
Минск был уже захвачен гитлеровцами, когда к нему приближалась ,автоколонна молодых бойцов, призванных в армию накануне войны. Парни еще не получили винтовок. Каждому из них дали лишь по одной ручной гранате. Возле Минска неожиданно немцы обстреляли автоколонну из минометов. Все машины были разбиты. Фашистские солдаты цепью пошли в атаку. Встретив их гранатами, красноармейцы прорвали кольцо окружения и рассеялись в лесах. Группами по три-пять человек они пошли на восток, обходя населенные пункты, шоссейные и железные дороги.
В конце сентября 1942 года Виктор Окишев и еще два бойца остановились в лесу, из которого хорошо просматривалась деревня — пять домов и несколько печей сгоревших хат. Один дом без крыши и окон. Его достраивал мужик с бородой.
— Я пойду к старику,— сказал Окишев своим спутникам.— Узнаю, есть ли немцы. Может, хлеба даст. А вы меня ждите.
Больше часа Окишев наблюдал за домами и убедился, что гитлеровских солдат нет. И только тогда подошел к старику.
— Бог в помощь, папаша! Воды не найдется попить?
— Сейчас дам.
— Немцы здесь стоят?
— Проскочили на машинах, но не остановились.
Старик спрыгнул на землю, зачерпнул из кадушки ковш холодной воды. Пока Виктор жадно пил, хозяин дома хорошо рассмотрел незнакомца. Военная гимнастерка изорвана и грязная, ботинки расползлись от воды и долгого пути по лесам и болотам, головного убора нет. Впалые щеки заросли редким пушком.
— Спасибо, папаша,— Окишев отдал пустой ковш.— Три месяца не пил воды из колодца. К своим пробиваюсь. Куда ни сунешься, всюду фашисты. Сил уже нет идти дальше. Ягоды да травы — вот и вся еда.
— Отощал, кожа да кости,— сказал старик.— Оставайся пока у меня, а там видно будет. Дом пособишь ставить. Старую хату немец сжег.
— В лесу два дружка меня дожидаются.
— Веди их сюда.
Окишев едва нашел бойцов. Они ушли вглубь леса, где обнаружили погреб для картошки, замаскировали его валежником.
— В деревню мы не пойдем,— заявили бойцы.— Нагрянут немцы — расстреляют. Тут остановимся. До выяснения обстановки.
Дом строили вдвоем. Сделали крышу, вставили рамы, навешали двери. Облегченно вздохнул старик: теперь не страшна зима.
— Завтра баню начнем рубить,— сказал дед, засыпая.
Он быстро захрапел. А Виктор долго ворочался на соломенном матраце, не зная, что делать дальше. В деревне не было ни радио, ни газет. Никто не знал, какая обстановка на фронте, где наши, где противник. Едва Окишев уснул, как в дверь громко постучали.
Старик вышел во двор. Вернулся злой и угрюмый.
— Немцы прибыли,— печально сказал.— На сходку созывают. Старосту назначат, зачитают свои приказы...
Днем состоялось собрание жителей деревни, с которого дед вернулся бледный и испуганный.
— Ну и порядки установили, сволочи! — начал он с порога.— Весь скот забирают. Из деревни никому не отлучаться. За нарушение — расстрел. За связь с партизанами — расстрел. За отказ от работы — расстрел. За укрывательство русских солдат — расстрел. Так что, Витя, не придется нам с тобой баню строить.
Ночью Окишев ушел из деревни. В погребе бойцов не оказалось. Когда Окишев приносил им пищу, говорили, что начнут искать партизан.
«Значит, ушли,— решил Окишев.— Пойду и я».
По лесам и болотам он шел не одну неделю. В густых зарослях березняка наткнулся на землянку, в которой лежали пять незнакомых бойцов — таких же, как и он, окруженцев. Все они были легко ранены и тоже искали связи с партизанами. Непогода загнала их в землянку. Затяжные дожди сменил густой снег. Холодные ветры пронизывали до костей. У парней, как и у Окишева, не было ни шинелей, ни фуфаек, ни шапок. Ботинки расползлись по швам.
Однажды в землянку заглянул коренастый мужик. В полушубке. В руках автомат, за плечами винтовка. Он назвался командиром партизанского отряда.
— Мне нужны здоровые люди,— заявил он.— Раненых потом заберем, тебя — сейчас,— кивнул на Окишева.— Гол, как сокол. Раздобудем зимнюю одежду. Вот тебе винтовка! Идем!
Они ушли в деревню, в которой гитлеровцев еще не было. У хозяйки дома «командир» попросил теплую мужскую одежду.
— Партизанам не жалко,— залепетала женщина.— Только одно пальто от мужа осталось, а вас же много,— показала рукой на окно.
По улице шла группа вооруженных людей. «Командир» прильнул к стеклу и тут же отскочил за печку.
— Стреляй!— приказал он Окишеву.
— Это наши!— воскликнула женщина.— Идут к нам! В дом вошли пятеро мужчин.
— Вот он!—крикнул плечистый мужик, увидев сжавшегося в комочек «командира».— Встать! Дезертир! Украл у нас автомат и винтовку. Крестьян грабишь, мародер! Решил разбогатеть на чужом горе!
Парни крепко избили самозванца и привели его в партизанский лагерь, расположенный в лесу возле деревни Клинки Червеньского района Минской области. И Виктора Окишева вместе с ним.
После допроса «командира» строго наказали, а Окишеву вернули винтовку. На другой день с пятью новыми товарищами Окишев пришел к землянке, где остались пятеро раненых.
Землянка уже была засыпана снегом. Разгребли снег и... вытащили пять изуродованных трупов. От местных жителей, которые недалеко заготавливали дрова, партизаны узнали, что гитлеровцы прочесывали все окрестные леса, обшарили каждый дом, разыскивая партизан.
Из лесов и окрестных деревень в отряд ежедневно прибывали новые люди. В январе 1942.года он насчитывал 54 человека, а летом — 1200. Отряд получил наименование 208-й партизанский полк. Его командиром был подполковник В. И. Никифорович, ставший впоследствии командиром партизанской бригады, в которую вошел и 208-й полк.
Когда отряд был небольшой, партизань! жили в шалашах, сделанных из веток и снега. Спали на снегу, укрытом еловыми ветками. Ложились ногами к костру и во сне часто протягивали их к теплу. Дежурные следили, чтобы у спящих не загорелись обувь и одежда.
Спасаясь от карателей, партизаны кочевали из леса в лес, вступали в бой с мелкими группами врага. Но когда отряд превратился в полк, то прочно окопался в густом Усакинском лесу. Вырыли землянки, траншеи, оборудовали огневые точки.
Лагерь надежно охранялся. Однажды ночью, стоя на посту, Виктор Окишев услышал стрельбу на опушке леса. Это группа гитлеровцев рвалась к землянкам. Подпустив врага поближе, Окишев открыл огонь из ручного пулемета. Немцы бросились назад. На поле осталось около двух десятков убитых гитлеровцев.
В марте 1943 года каратели окружили 208-й полк. Самолеты-разведчики целые дни бороздили небо. Их сменяли бомбардировщики. Сбросив смертоносный груз, они улетали. Через некоторое время на лес снова посыпались снаряды и мины. К опушкам все ближе и ближе приближались немецкие солдаты.
Заняв круговую оборону, партизаны три дня отбивали атаки противника. Нельзя было развести костра, чтобы сварить конину: другая пища давно кончилась. Дул холодный, пронизывающий ветер. Виктор Окишев грел руки о раскаленный ствол ручного пулемета. Его ноги постоянно находились то в мокром снегу, то в воде. Он не чувствовал их. Когда кончились патроны, Виктор подполз к убитому товарищу и взял его автомат. Выпустив в наседавших гитлеровцев последнюю очередь, он отполз к другим погибшим товарищам. И там патронов не оказалось. Он взял винтовку с примкнутым штыком и приготовился к рукопашной схватке.
С наступлением темноты, фашисты прекратили бой. Партизаны, взяв раненых, собрались на краю леса, за которым начиналось болото, заросшее мелким лесом. Стараясь не шуметь, они за ночь ушли далеко от места сражения.
К утру Виктор едва переставлял ноги. Острая боль пронизывала ступни. На привале он разрезал дырявые и мокрые валенки и увидел, что обморозил пальцы.
Привал был коротким. И снова поход. Много километров Окишев шел, опираясь на плечи товарищей.
Выбрав безопасное место в Усакинской пуще (в районе г. Кличева), партизаны приступили к разбивке лагеря.
— Хромаешь? — поинтересовался командир хозроты Левицкий у подошедшего к нему Окишева.
— На левой ноге пальцы сгнили,— ответил Виктор.— Меня направили в ваше распоряжение.
— Хлеб печь умеешь?
— Видел, как мать делала.
— У нас тут знаменитый минский кондитер Бабич. Пойдешь к нему в подручные.
— А мука и печка есть?
— Все будет. Немцы разграбили и сожгли многие деревни. Так что, у местных жителей продуктов — кот наплакал. Вот наше командование и организовало хоз-роту, которая должна кормить полк.
— Где же брать продукты?
— У немцев. На днях, слыхал, наши обоз захватили. Мешки с мукой и зерном. Вот и задача теперь — как хлеб испечь.
Начали с постройки пекарни. Из пустого хутора привезли разобранный сарай. По бревнышку восстановили его в лесу. Из сгоревшей деревни доставили кирпичи от закопченных печей и большую железную бочку. Виктор Окишев и еще несколько бойцов разрубили бочку вдоль и поставили ее половинку на кирпичи, из которых выложили подошву печи — под. Получился свод печи. Обложили его с трех сторон кирпичами и засыпали землей. Вывели наружу трубу, сделали железную заслонку.
— Попробуем, что это за чудо,— сказал Бабич, осмотрев печь.— Истопите-ка хорошенько, а я приготовлю тесто.
В двух деревянных бочках тесто поднялось, и Бабич вместе с Окишевым разложили его в железные формы, похожие на большие кирпичи, и сунули в печь.
По лесу распространился приятный хлебный запах, притягивавший к себе партизан, как магнит. Они плотным кольцом окружили пекарню. Каждому хотелось горячего хлеба. Давно его не ели.
И вот она, первая булка! Обжигает руки. Пекари нежно перекидывали ее на ладонях. Отломив кусочек, долго, с наслаждением жевали. Вкусный хлеб! Лесной, партизанский хлеб!
У партизан не пропадало и крошки хлеба. Они получали его по 500 — 600 граммов в день. Пекарня работала круглосуточно.
Перебоев с мукой не было. В хозроте ее было на три-пять дней, остальная хранилась в тщательно замаскированных складах.
В полк с Большой земли доставили на самолетах оружие и боеприпасы. И бойцы стали нападать на немецкие гарнизоны. С победой партизаны возвращались в лесной лагерь, привозили богатые трофеи: боеприпасы, оружие, зерно, муку, сало, мясо, лошадей.
Уничтожив охрану мельницы, бойцы демонтировали двигатель и вместе с жерновами и дизельным топливом привезли в свой лагерь. Они смонтировали его в сарае и начали молоть зерно. Далеко в округе разнеслась весть о партизанской мельнице. Крестьяне стали привозить зерно для помола. Часть муки они оставляли народным мстителям.
В лесу партизаны держали до 50 коров. Раненые и больные бойцы всегда получали дополнительное питание — молоко.
Виктор Окишев сутки пек хлеб, двое — отдыхал. Вместе с товарищами он заготавливал грибы и ягоды, помогал окрестным жителям убирать хлеба и картофель, охранял крестьянские поля от набегов немецких солдат.
В отдельных деревнях, где гитлеровцы еще не успели все разграбить, партизаны собирали жителей. Окишев зачитывал им свежие сводки Сов информбюро, принятые радистами отряда, рассказывал о подвигах народных мстителей, о их нуждах. И крестьяне помогали партизанам — они давали картошку, зерно, скот.
— Берите мою буренку, пока супостаты не отобрали,— заявила старушка. - Мы и на бульбе проживем, а вам фрицев бить, много сил надо иметь. Когда же, сынок, освободите нас от оккупантов?
— Придет, мамаша, и в вашу деревню праздник. Немного терпеть осталось...— успокоил Окишев.
А когда вернулся в лагерь, в ученической тетради написал о том, как крестьяне помогают партизанам.
В этой тетради уже были рассказы о делах хозроты, о подвигах бойцов. На обложке Окишев разноцветными карандашами вывел: «Народный мститель» и показал комиссару полка Щербакову.
— Вроде, как журнал,— прочитав тетрадь, сказал комиссар.— Хорошо придумал. Пусть все ребята прочитают.
В течение года раз в месяц Окишев выпускал рукописный журнал. Вскоре к нему добавился полковой журнал, который делал работник штаба В. Юдин. Обе тетради ходили по рукам и зачитывались до дыр, как самые интересные книги.
В журналах рассказывалось о боях 208-го полка в Кличевской зоне. Цифры побед Окишев выделял красным карандашом: «За одиннадцать месяцев 1943 года наш полк уничтожил и ранил 514 немецких солдат и офицеров, пустил под откос 38 эшелонов, разбил и повредил 34 паровоза и 1486 вагонов с техникой и живой силой противника, взорвал 2 моста, 1 разъезд, 3170 рельсов на железной дороге Могилев — Рогачев и Могилев — Шклов».
10 декабря 1943 года 208-й полк навсегда попрощался с Усакинским лесом, ставшим за два года родным домом. Партизаны уходили в далекий рейд по тылам противника, оккупировавшего Брестскую область. Смеркалось, когда батальоны форсировали Березину. Жители деревни Мирославка ночью построили наплавной мост из плотов, и утром партизаны четко и тихо перешли на другой берег. Взяли курс на Варшавское шоссе, по которому днем беспрерывно мчались немецкие машины с живой силой и техникой.
К ночи достигли шоссе. Разведчики доложили, что дорога пуста: в темень фашисты боялись передвигаться. Моментально бойцы, артиллерия и хозрота с прикрытием проскочили опасное место и направились к железной дороге Слуцк — Бобруйск. Впереди — разведчики на конях.
Полк сходу начал взбираться на высокую насыпь. И тут их осветили вражеские ракеты, ударили орудия двух бронепоездов. Часть батальонов успела перескочить по ту сторону насыпи, другая — залегла. Над ними свистели снаряды. Они рвались далеко за лежащими партизанами, но несколько угодили в хозяйственный обоз. Досталось и повозкам, и людям. Застонали раненые. Осколок свалил с ног Окишева. Товарищи подхватили его и положили на сани. Лошадь рванулась вперед и выскочила из зоны обстрела.
Артиллеристы открыли огонь по бронепоездам. Били без промаха, но броня оказалась крепкой. Подрывник X. Ахмеджанов с миной подполз к бронепоезду. Мощный взрыв заглушил разрывы снарядов и пулеметные очереди. Воздушная волна подняла героя и бросила на рельсы. Товарищи подобрали бездыханного смельчака. Второй бронепоезд поспешно отошел.
Полк отправился дальше. В феврале-мае 1944 года он без боя вошел во многие деревни Брестской области: гитлеровские вояки решили, что движется регулярная десантная русская дивизия и мгновенно покидали свои гарнизоны. Несколько вражеских гарнизонов партизаны разгромили. Далеко окрест разнеслась боевая слава 208-го полка имени Сталина.
После ранения Виктор Окишев остался в хозроте. Лечился и помогал товарищам готовить пищу для бойцов и командиров.
В теплый июльский день 1944 года партизаны соединились с воинами Советской Армии. В августе 1944 года полк расформировали.
