Таможенная застава

Находившаяся до 1857 г. на левом берегу Иртыша Омская таможенная застава была переведена на правый берег и устроена за старыми интендантскими корпусами. 
Здесь была южная граница Омска, отсюда шел тракт на Семипалатинск.

 

Застава состояла из сооруженных по сторонам дороги двух кирпичных четырехгранных высоких столбов, увенчанных государственными гербами. При выезде из города по правую сторону заставы находилась деревянная облицованная кирпичом казарма — таможенная. Здание таможенной заставы было разобрано в 1948 г.

 

В настоящее время на месте заставы (против дома №20) проходит проспект Карла Маркса. 
(Однако пять корпусов заставы сохранились и поныне, идут в ряд от улицы Потанина по левую сторону проспекта Маркса).

 

 

Дом № 3 по улице Ядринцева

Одной из самых коротких улиц в Омске является улица им. Ядринцева. Улица проходит между улицами 10-летия Октября и Лермонтова на протяжении одного квартала. (Почти против самой улицы Ядринцева находилась в прошлом библиотека им. А. С. Пушкина, а ныне – здание городской Думы).

 

Раньше ул. Ядринцева называлась Полицейской. Это название улица получила от находившегося здесь полицейского управления.

При посещении Омска в 1885 г. американский путешественник Георг Кеннан писал:

«Омск есть город с 30-тысячным населением, в котором самое большое здание — кадеткий корпус, самое живописное — полиция».

 

В 1832 г. для Омска учреждается полицейское управление «со штатом города средней величины». Для полиции и был построен большой деревянный двухэтажный дом на каменном цокольном этаже. 
Дом завершался каланчой в виде трехъярусной, ступенчатой башни с двумя балконами (полицейское управление соединялось с пожарной частью).

При взгляде на дом, в памяти восстает давно минувшее. Волна общественного пробуждения 60-х годов докатилась до Сибири. В ряде городов образовались кружки, в которых говорили о политике, читали литературные новинки, и иногда и подпольные листовки.

Обнаруженная у воспитанника Омского кадетского корпуса Усова прокламация послужила поводом к обыскам и арестам в Омске, Томске, Иркутске. Были выявлены революционные кружки, во главе которых стоял Григорий Николаевич Потанин, служивший в то время в Томском губернском совете по крестьянским и «инородческим» делам.

 

Вскоре арестованных Потанина, Ядринцева и Колосова привезли в Омск, посадили в городской острог. Всего по делу привлекалось 60 человек. Это было в 1865 г. Арестованные находились в Омской тюрьме три года, пока был получен судебный приговор из Московского отделения Сената.

 

Потанин, как главный «злоумышленник», был сначала приговорен к 15 годам каторги, но потом наказание было сокращено до 5 лет. Остальные 18 человек были присуждены к ссылке с лишением прав.

Перед отправлением на каторгу, над Г. Н. Потаниным была совершена «гражданская казнь».

Чтобы подобное зрелище не привлекло большого скопления народа у эшафота во время совершения казни, генерал-губернатор приказал провести обряд на рассвете 15 мая 1868 г.


«В день обряда,— рассказывал Потанин,— меня подняли (в тюрьме — А. П.) с постели в 4 часа и доставили в полицейское управление, которое находилось там же, где оно и теперь, т. е. в Новой Слободке, недалеко от церкви святого Ильи. Здесь меня посадили на высокую колесницу, повесили мне на грудь доску с надписью. Эшафот был устроен на левом берегу Оми, между мостом и устьем реки, т. е. при выходе на тогдашнюю базарную площадь. Переезд от полицейского управления до эшафота был короткий и никакой
толпы за колесницей не образовалось.

Меня возвели на эшафот, палач примотал мне руки к столбу; дело он это исполнял вяло, неискусно; руки его дрожали и он был смущен...

Затем чиновник прочитал  конфирмацию.   
Так как время было раннее, то вокруг эшафота моря голов не образовалось, публика стояла только в три ряда. Я не заметил ни одного интеллигентного лица, ни одной дамской шляпки.

Продержав меня у столба несколько минут, отвязали и на той же колеснице отвезли в полицейское управление. Здесь я нашел своих товарищей, которые были собраны, чтобы
выслушать  часть конфирмации,  относящуюся до   них».
(«Омская правда», 15 ноября 1964 г.).

 


«Вечером того же дня,— пишет В. А. Обручев, — Григорий Николаевич был отправлен в Свеаборг под конвоем жандармов, а его друзья пошли в ссылку по этапу. Этот день они провели вместе. Перед сумерками Григория Николаевича вызвали в кордегардию, где в комнате караульного офицера кузнец заклепал кандалы на его ногах. Сына этого кузнеца Потанин, живя в Омске, обучал грамоте, и кузнец был смущен, увидев «преступника». Потом пришел чиновник с листом бумаги и начал описывать приметы Потанина: «глаза карие, волосы русые, нос обыкновенный».

 

В качестве особой приметы чиновник с радостью записал:

«на носу шрам», и Григорий Николаевич почувствовал, что чиновник считает его мошенником.

У ворот тюремного замка уже стояла повозка, запряженная тройкой лошадей».

(В. А. Обручев. Путешествие Потанина. «Молодая гвардия», 1953, стр. 53).