Разные героини, и все в них — предельно. Сила материнской любви, сила воли, ума, человеческого достоинства, сила женского естества. А ведь были и еще роли. В «Стакане воды» О. Э. Скриба — ослепительный фейерверк талантливых зарисовок, гамма эмоциональных состояний. Свою герцогиню Мальборо Самборская играла в старой комедийной манере, с филигранной отделкой деталей, динамичностью и четкостью, сочетая в созданном характере интриганство, изворотливость ума и хитрость. Все эти качества пронизывались вечным женским стремлением к подлинному чувству.

И была Кручинина в спектакле «Без вины виноватые» А. Островского. Эта роль, вначале сыгранная «по трафарету», мелодраматично, честолюбиво, для «верняка», в Омске была переиграна Самборской заново и обрела правду и глубину. Как Самборская-художник побеждала себя —актрису провинции, рвавшуюся к успеху,—об этом и говорит работа над ролью Кручининой.

В восьмидесятые годы мы часто повторяем: только современно звучащая проблема может объединить зрителей и театр.  Мысль не нова: мастера сцены всегда чувствовали ее правомерность.

В военные годы в зале находился тот зритель, который остро понимал, что значит для матери разлука с сыном, и всем своим существом заклинал судьбу быть милосердной к его родным и близким и к нему самому. В спектакле «Без вины виноватые» Самборская затронула именно эти струны зрительских чувств и подчинила мелодраматический материал роли художественной правде. Ее темой стали терпение, вера и ожидание.

Не пассивное и страдальческое ожидание, какими раньше наполняла она эту роль, а ожидание деятельное, проводимое в непрестанных, лихорадочных, страстных поисках сына и веры необыкновенной, истовой, поддерживающей силы. Эта новая, открытая Самборской в себе Кручинина, жизнедеятельная и целеустремленная, была близка, понятна и дорога зрителю военного времени. В ней снова — предельность чувств, переживаний, самоотдачи.

Самборская недаром ценила как партнера Михаила Николаевича Потоцкого. В «Стакане воды» она назначила его на роль Болинброка, в «Мудреце» дала играть Крутицкого, в «Ревизоре» — Городничего. Потоцкий, как и она, был кровно связан с завоеваниями старого театра. В юности его учителями стали Рафаил Адельгейм — артист огромного диапазона, подлинно трагический герой, альтруист, человек большой душевной красоты, и Мамонт Дальский — крупнейший талант. Потоцкий внутренне был менее подвижным актером, чем Самборская.

Но он в совершенстве знал технологию актерского мастерства, «лепил» характер из множества мелких и мельчайших деталей и первенствующее значение придавал тому выразительному слову, о котором Н. В. Гоголь когда-то писал: «...звуки души и сердца, выражаемые словом, в несколько раз разнообразнее музыкальных звуков»

Об интонационной партитуре ролей Потоцкого в Омске до сих пор ходят легенды. Но товарищи Михаила Николаевича понимали и иное: в исполнение многих ролей Потоцкий вбирал все самое лучшее, что только видел. Он усваивал достижения многих, предшественников, и художественный результат воспринимался зрителями как единственно возможный, неотделимый от самого актера. 
Так играл он, к примеру, Городничего. Но, рассказывая о Городничем в исполнении Потоцкого, омичи никогда не забывают об Анне Андреевне — Самборской. Анна Андреевна по-солдатски управляла своим мужем, бесхитростно, грубо, открыто превращала Сквозник-Дмухановского в марионетку.

Самборскую с Потоцким сближало отношение к актерской профессии. Михаил Николаевич был всегда обязателен, работоспособен, аккуратен, собран. Он не допускал фамильярности, что вызывало усмешки: «Актер Актерыч!». «Попробуй дотянись рукой, похлопай панибратски... Он и на сцене вон какой—с ним не берись тягаться!»

Стихи, подписанные под дружеским шаржем на М. Н. Потоцкого, помещены в «Омской правде». Они явно перекликаются со словами Самборской, повторяемыми ею довольно часто:

«Актер или актриса всегда должны быть выше над землею — хотя бы на полмиллиметра».

Не имеет права актриса ходить на рынок с авоськой, считала Самборская. Не имеет права актер появляться в театре без галстука, непричесанным, в невыглаженных брюках.  Когда в театре появлялась Самборская, все становилось иным. Если тишина, если посерьезнели лица, если заняты только делом и ходят на цыпочках — в театре Самборская. При Петре Сергеевиче Некрасове некоторая вольность в разговоре и общении допускалась, в присутствии Самборской — никогда.  Ее сокрушающая энергия и требовательность быстро привели театральное здание в надлежащий вид. Реквизитная комната блестела. Посуда, ковры, костюмы содержались в чистоте и порядке, а пыль, негаданно обнаруженная, считалась преступной.

Может сложиться впечатление о Лине Семеновне как эдакой «бабе-яге». Ни в коем случае! Ее любили, ею восхищались, и не только большим талантом актрисы и жизнедеятельностью: обаянием женщины — красивым «переливчатым» смехом, непосредственностью, душевностью. Актер заболел, и Самборская находит врачей, достает лекарство, сама едет в аптеку —скорее дадут. Кто-то ослаб — помогает продкарточками.  Когда узнаешь, как Самборская заботилась о труппе, использовала и выявляла возможности своих артистов, вспоминаешь лучшие черты русского антрепренерства.